Madder Mortem - Where Dream and Day CollideThere's a man far from here who made sure to stay well clear of taking hold or letting go, always choosing not to know. But then his bridges burned. Sometimes still he stops and turns, listening to open skies for broken words and severed ties.
And I believe that wordless call he hears sometimes could reach us all.
I stayed for so long where dream and day collide. Now I'm on fire!
There's a girl, one I know, who wrapped up her heart in snow. Much too proud and much too vain, she thought she could hide her pain in that clean and crispy chill. To this day, she feels it still. Once frozen to the core, she's not who she was before.
And I believe that chilling cold she feels sometimes could touch us all.
I stayed for so long where dream and day collide. Now I'm on fire!
Let it freeze, let it burn - Someday soon it is your turn to fall down as others fell. As they wept, you will as well.
Emilie Autumn - God Help MeGod help me I don't see how I can live this way And I don't know why he's touching me Won't you shine in my direction and help me? Won't you lend me your protection and help me?
God help me Believe me, this wasn't what I wanted But no, I can't leave, he's got me Won't you shine in my direction and help me? Won't you lend me your protection and help me?
Am I guilty or am I just waiting around For the tide to come in so the truth can come out And if I had a dollar for every time I repented the sin and commit the same crime I'd be sitting on top of the world today I'd be sitting on top of the world today
God, God help me Just maybe I'll learn to help myself Speak to me, don't leave me, he's burning me Won't you shine in my direction and help me? Won't you lend me your protection and help me?
Places, everyone, this is a test Throw you stones, do your damage, your worst And your best, all the world is a judge But that doesn't compare to what I do to myself When you're not there And if I had a dollar for every time I repented the sin and commit the same crime I'd be sitting on top of the world today I'd be sitting on top of the world today
Don't make me choose, I've got too much to lose don't make me choose, I've got too much to lose don't make me choose, I've got too much to lose don't make me choose, I've got to much to fucking lose
For I am with you, and also with you For I am with you, and also with you
God help me, God help me, God help me, God help me God help me, God help me, God help me, God help me...
хочется красивых вещей. нет, ну я помню, не в них щасте, всё такое. но иногда отчаянно хочется чего-нибудь красивее и изящнее рыночных многолетних тряпок и дешёвой бижутерии. или быть самой - очень нежненькой, хрупенькой и утончённенькой, версия делюкс, бгг. эдакая надежда, что внешность облагородит внутренность, наверное)
про ЕсюА Есенины - вечные нытики, считающие себя, сука, жутко гениальными. Попробуйте только не восхититься талантом Еся - это все равно, что не вострепетать перед идеями Дона. Мы, конечно, знаем, что в обоих случаях мы им, придуркам, сильно льстим. Творчество Еся всегда отдает каким-то истеризмом и чернухой, причем поэт должен быть несчастным и голодным, чему Еси наглядное подтверждение. У них вечно нет бабла, потому что за отсутствием мозга как класса они не способны удержать бабки в руках. Их приходится кормить, одевать, обустраивать, после чего они смотрят на вас свысока и разглагольствуют о вашей приземлености и непонимании их высоких нужд. Работать Есенины любят, как ни странно, но представление о "работе" у них необычное - мазня на подрамнике или муть в наушниках преподносится как выстраданное любимое творение, а пошлое отсиживание в офисе с 9 до 6 презирается, потому места официальной работы Есь меняет, как перчатки. Еще Еси пьют, помногу и с трагичным выражением на похмельной роже, и любят всяческие перевоплощения. Когда ваш Есь придет домой с синим хохолком вместо блондинистой гривы и в тулупе на босу ногу, не удивляйтесь - это очередной творческий кризис. А кризис у Еся всегда. Блядки - тоже всегда, причем одновременно он непременно влюблен, и снова неудачно. Объект для страсти Есь выбирает со всей тщательностью - нужна полная гарантия, что это злобное и жестокое существо никогда Еся не полюбит и будет лишь пользоваться его юным и прекрасным телом; тогда Есь вновь будет несчастен, депрессивен, обласкан очередным наивным идиотом, и пойдет творить гениальное направо-налево, пока не будут остановлены метким фингалом Жука, которого вся эта блядская романтика и бардак порядком заебли.
даже сворачивать не буду, чо там. сами подписались, сами и прокручивайте, жиззь вам упрощать ещё. было в сети такое по-своему интересное образование - оттодиксовский форум. Дея, может, помнит, Винтер, может, тоже. и сейчас форумчик существует, только уже мало меня касается - погостила и ушла, обычная история. была тамеча темка с моими вылелеянными шизотварями, в душе нежно любимыми, на людях пренебрегаемыми, мол, чо там, намаракулила тут на коленке в досуг. однако ж хотелось поделиться с миром своей тааайной любовью и своей гениальностью. глаголом жечь сердца людей ну и далее по тексту. мои стишочечки имели свойство поднимать их одарённейшей создательнице настроение, эрегировать самоуважение, и много ещё приятных сверхсил они имели, что, наверное, и потянуло почитать их и преумилительные отзывы с утра пораньше. ммннь, о чём бишь я. да. так вот обидненько немного осознавать, перечитамши, что вещи, составлявшие, казалось, самый смысл моего маленького существования, обогревавшие его мечтами о бумажном бессмертии, о следах в чувствительных к слогу душах и прочей романтической дряни - способны вызвать в чувствительных к слогу душах разве что сдержанное отвращение. впрочем, не то, не то, к чорту души. обидненько - что теперь я человек без призвания (в которое втайне очень верилось) и системы самообогреваа бытия (теперь - только быта), и что тепла долго, трудно и с воплями рожаемых тварюшечек не хватает даже на меня саму. чувствую себя матерью, наплодившей деточек, пеленавшей их, кормившей грудью, сюсюпусювшей с ними часами - в одну вспышку сознания увидевшей, что годами кормила и холила трупики. самая большая трагедия матери - мертворождение, верно, Дея? поучительного вывода пока придумать не могу.
а у филатова моего леонида тут мерзко в тему, отвратительно хорошо.
В пятнадцать лет, продутый на ветру Газетных и товарищеских мнений, Я думал: 'Окажись, что я не гений, - Я в тот же миг от ужаса умру!..'
Садясь за стол, я чувствовал в себе Святую безоглядную отвагу, И я марал чернилами бумагу, Как будто побеждал ее в борьбе!
Когда судьба пробила тридцать семь. И брезжило бесславных тридцать восемь, Мне чудилось - трагическая осень Мне на чело накладывает тень.
Но точно вызов в суд или собес, К стеклу прижался желтый лист осенний, И я прочел па бланке: 'Ты не гений!' - Коротенькую весточку с небес.
Я выглянул в окошко - ну нельзя ж, Чтобы в этот час, чтоб в этот миг ухода Нисколько не испортилась погода, Ничуть не перестроился пейзаж!
Все было прежним. Лужа на крыльце. Привычный контур мусорного бака. И у забора писала собака С застенчивой улыбкой на лице.
Все так же тупо пялился в окно Знакомый голубь, важный и жеманный.. И жизнь не перестала быть желанной От страшного прозренья моего...
Рассказать обо всех мертвецах-подлецах, Что уходят в историю в светлых венцах?
Для чего?
Тишина под парижским мостом. И какое мне дело, что будет потом.
А люди? Ну на что мне люди? Идет мужик, ведет быка. Сидит торговка: ноги, груди, Платочек, круглые бока.
Природа? Вот она природа - То дождь и холод, то жара. Тоска в любое время года, Как дребезжанье комара.
Конечно, есть и развлеченья: Страх бедности, любви мученья, Искусства сладкий леденец, Самоубийство, наконец.
** Хорошо, что нет Царя. Хорошо, что нет России. Хорошо, что Бога нет.
Только желтая заря, Только звезды ледяные, Только миллионы лет.
Хорошо - что никого, Хорошо - что ничего, Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может И чернее не бывать, Что никто нам не поможет И не надо помогать.
** Как всё бесцветно, всё безвкусно, Мертво внутри, смешно извне, Как мне невыразимо грустно, Как тошнотворно скучно мне...
Зевая сам от этой темы, Её меняю на ходу.
- Смотри, как пышны хризантемы В сожжённом осенью саду - Как будто лермонтовский Демон Грустит в оранжевом аду, Как будто вспоминает Врубель Обрывки творческого сна И царственно идёт на убыль Лиловой музыки волна...
** Ну, мало ли что бывает?.. Мало ли что бывало -- Вот облако проплывает, Проплывает, как проплывало,
Деревья, автомобили, Лягушки в пруду поют. ...Сегодня меня убили. Завтра тебя убьют.
голос по уху, близко по ощущению и всё маниакально об одном.
Эксперимент Пиаже. Дети рассаживаются вокруг круглого стола, им дается все необходимое для рисования, а на столе стоят 3 пирамидки: красная, синяя и зеленая. Дается задание: "Нарисуйте эти пирамидки!" Это задание дети выполняют без труда. "Хорошо, спасибо. А теперь, пожалуйста, пусть Ваня нарисует пирамидки так, как их видит Маша - она сидит напротив тебя. Сможешь?" - Ваня, ни минуты не колеблясь, берет снова цветные карандаши и рисует пирамидки - точно так же, как и в первый раз.
а все бегут-бегут-бегут, а все бегут-бегут-бегут, а все бегут-бегут-бегут... и мне сбежать? и да. большие наушники со звукоизоляцией действительно помогают примириться с существованием этого мира: в них он, мир, не так заметен. не так мешает жить
вот живёшь себе, живёшь, учишься, пишешь диплом, бегаешь по утрам, чтобы быть здоровой и красивой, потом выходишь на пробежку, а там из-за блядских кустов выпрыгивает какой-нибудь урод с какой-нибудь арматурой, а на следующий день ты уже не ты, а чёрно-белая распечатка фотографии, где ты с подругой в италии и улыбаешься, а рядом торчат зачем-то гвоздички какие-то и смеются красивые и здоровые и голодные студенты, которым ещё дописывать диплом и показывать завтра журавлёвой, а в соседней аудитории подвывают под баян Ohne Dich.
нет, нет, нет. я всё-таки не понимаю, зачем тогда диплом.
Когда так много позади всего, в особенности - горя, поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря. Оно обширнее. Оно и глубже. Это превосходство - не слишком радостное. Но уж если чувствовать сиротство, то лучше в тех местах, чей вид волнует, нежели язвит.
Наклонись, я шепну Тебе на ухо что-то: я благодарен за все; за куриный хрящик и за стрекот ножниц, уже кроящих мне пустоту, раз она -- Твоя. Ничего, что черна. Ничего, что в ней ни руки, ни лица, ни его овала. Чем незримей вещь, тем оно верней, что она когда-то существовала на земле, и тем больше она -- везде. Ты был первым, с кем это случилось, правда? Только то и держится на гвозде, что не делится без остатка на два. Я был в Риме. Был залит светом. Так, как только может мечтать обломок! На сетчатке моей -- золотой пятак. Хватит на всю длину потемок.