У нас тут, говорят, книги запрещают опять. Только было ограничила свои траты на книги до минимум-миниморума, а тут такое. Надо наскрести денег по сусекам и идти выручать Уэлша с Берроузом - даром, что не читала.) (Антиреклама и запреты - лучший способ заставить читать, не так ли? Спасибо антирекламе). Буду потом передавать из рук в руки из-под полы, хехе.
Кажется, романофобия прошла в большей степени - спасибо итальяноговорящей благоверной и французскому реализму. Боязнь английской классической литературы - ещё нет, спасибо непроглатываемому Теккерею. До сдачи курсовой уже меньше двух недель, хомячки так и не начинали ещё валяться. Спасибо моей лени и Полотенцу
Be someone who makes you happy. У меня пока не выходит: я, по Мариенгофу, родилась коротконогой.) Но зачем-то пытаюсь это изменить, пытаюсь нашарить в своём мирке, в своей пыльной темноте, что-то, что поможет отрастить мне ноги. Надо каблукастое что-нибудь купить, что ли. Некоторых и быть счастливыми приходится учить.
На нашем подоконнике в комнате растёт в горшке мята и мелисса; они особенно сильно пахнут в сырую погоду. Много горьковатого и терпкого лавандового запаха - внезапная амнистия после долгих лет неприязни. На кухне довядает букет из роз и ещё каких-то цветов, названия которых я никогда не запомню, но которое ассоциируется почему то с аншлюсом-австрии. По-английски говорю по-прежнему отвратительно и яростно завидую тем, кто не. Самоутверждаюсь мыслью, что немецкое произношение вопреки всей логике лучше. Даже аусгецайхнет. Разбила градусник и исполнила детскую мечту - погоняла шарики ртути. В универе по-прежнему ненавидят и поварчивают за спиной всякие двуличности. Стали говорить, что высоко себя мерю, - и теперь действительно понемногу начинаю: я бы, кажется, не опустилась до анонимной грязи. Значит, не всё со мной ещё потеряно?) They can't touch you, nooo, they're just spiiies. Диккенс оказался не таким беспримерным занудой, каким обещался быть. Сегодня должен прийти Полотенец - а завтра у него день рождения, и мы пойдём его праздновать... в палеонтологический музей, к динозаврам. В начале июня - Сплин. В середине июня - Linkin Park. Подумывала сходить к дравушке, но он там нынче не один пляшет, а к другим мне неинтересно одной идти.
Конечно, каблуки на короткие конечности - это не модельные безупречные от природы ходилки. Конечно, девицы с подрагивающими от непривычки ногами на шпильках выглядят довольно смешно. Конечно, от таких искусственных ходуль ноги безумно устают и стираются в мозоли. Но.. всё-таки, всё-таки.)
В который раз не знаю, нужно ли этому сборнику избранного негатива быть тут дальше. Он будто от меня уже независим; и каждый раз, когда я заношу пальцы над новой записью, он будто шипит: пишиии сюда безрадостную бессмысленную хрень, пиши сюда тоооолько безрадостную бессмысленную хрень. А я устала быть одинаковой.
купила вкусных-вкусных булочек, но есть опять не могу. смотрю на них, они грустно смотрят на меня блестящими ягодками, но увы, опять полная невзаимность.
feels like slipknot (if the pain goes on - i'm not gonna make it). вспоминаю тот самый утробный вой, когда понимаешь, что никогда. у джека больше нет сердца, осколочки впиваются вгрызаются въедаются, но он будет учиться плясать твист. танцуй, поймав, боссанову в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу. и боль свою в алые уста целуй, да. не знаю как насчёт именно её уст, но ошибок наделать хочется теперь отчаянно - чем завтра и займусь. осколочки в подошвах напоминают о себе при каждом шаге. каждый шаг - боль, каждый шаг - боль и не вскрикнуть - вот беда! хочешь? каркнул:больше никогда. если я ещё раз захочу в кого-нибудь влюбиться или вообразить, что взаправду кому-то нужна, - лучше сразу лопатой, пожалуйста.
Снегу удалось вытащить меня к себе без малейшего усилия, мне достаточно было только выглянуть из-за книжки в окно. Гулять ночью свободно и можно не бояться прокурить всё насквозь. Let the virtue go. Let them all go.
Бессонница незаметно перетекла к сонницу неспросыпаемую, густую и вязкую, бесконечное мелькание одних и тех же лиц. Когда не сплю - читаю, чтобы не. Горло по-прежнему чем-то забито и плохо пропускает еду; зато снова могу пить чай, урр-ра. Massive Attack по кругу бесконечно и медитативно. А ведь выскреблась было, уже ногу за край перекинула. Я ещё отращу ногти и наточу зубы, надо только снова начать нормально есть.
Между днём рожденья прошлогодним и этим - пропасть. Сказать пару приятных слов в этот раз хотели совсем другие, часто совсем далёкие и периферийные, люди (откуда они знают?). Для многих долгознакомых, близких и когда-то-близких я осталась за кадром, в чёрном квадрате, но это вроде как нормально. Насколько всё теперь по-другому, драу великий, насколько. Уже, конечно, 14-е, но я думаю, ещё можно загадать желание:
Дорогая ноосфера, Подари мне немного веры в людей. Веры людей в меня. И чтобы ни то, ни другое не приводило больше к разочарованиям. Анестезии.
то, что кровоточит в груди - разъедает грудь, привыкай и терпи, панацеи не существует. под водой я мечу слова, как рыбы мечут икру, и сшиваюсь ими на нитку, красную и живую. если выбираешь билет на поезд, пущенный под откос, глупо было бы верить, что путь получится гладким. оступаюсь, выкашливаю из горла очередную кость и с размаху насаживаюсь ладонью на острый гвоздь, и ладонь трепещет, как бабочка на булавке.
сколько лишних костей ни наращивай, всегда остаётся мягкое межрёберье, в которое так легко засунуть что-нибудь длинное, холодное и острое. и никакое протего не поможет. ничего ни для кого не значу. не в состоянии, видимо. разучилась. теперь точно ничего и никого не хочу. не ем уже почти сутки, но в горло просто ничего не лезет, как в засорившуюся трубу. надо всё же пропихнуть туда пару колёс и спать, спать, спать, спать, спать, спать
я - звенящие нервы джека. я - дёргающиеся ноги джека. я - сжимающийся желудок джека. я - непроходимая тупость джека. * но мне ведь мерещится, я же знаю, только мерещится.