поток чернухи и убогих мыслей
Круг
Я знаю, мы наверняка
с тобой расстанемся. Так просто -
без мотовства и без погоста
расстанемся, ну, а пока -
люби меня!
За то, что я,
а не другой.
За то, что бледный и худой,
рассеянно распахнут дням,
за то, что глуп не по годам,
за то, что преданность, как бич,
(ее бы вымыть и подстричь),
во мне, рожденная тобой,
р-р-рычит, как пес сторожевой.
За то, что все к твоим ногам!
Могу и больше, но не дам..,
не унесешь, боюсь, устанешь,
в углу тряпьем лежать оставишь,
За жемчуг слов в моих зубах,
за звон разорванных рубах
во время танцев рук во тьме,
за то, что не был на войне,
за то, что я - твоя строка,
за горечь "нет" и хрупкость "да".
Квадраты комнат растянулись
в круг монотонности годов...
Вокзал, перрон... не обернулась?
Ты хочешь новых городов.
Я знаю - мы наверняка
с тобою встретимся. Так просто -
без рукопожатия и тоста,
встретимся. Ну, а пока
я жду тебя!
Разлила гололёд весна...
Разлила гололед весна по дорогам.
Держась, друг за друга,
мы балансируем,
как канатоходцы,
периодически
поднимая свои тела
и ставя их снова
на ноги.
Сегодня ночью
на одной, из тысячей кроватей
этого города
кто-то умер...
Было сказано и выпито столько,
что, собрав все это
можно было бы затопить город.
А я, захлебываясь от дыма,
рвалась к твоему глотку,
к твоим ресницам
и векам.
Ты так тонка,
что иногда мне становится страшно
брать тебя на руки.
Твое хрупкое, хрустально-упругое тельце
было с другим.
А по прошествии этого кошмара
мы сидели на кухне и курили,
как будто ничего не произошло,
не задумываясь о том, что
сегодня ночью
на одной, из тысячей кроватей
этого города
кто-то умер...
***
Скользким телом змеи
сквозь пальцы, льется время.
Значит ли, что я узнаю, сколько?
И чтобы не сокрушаться до саморазрушения,
иду гулять по липовым аллеям.
Как многое хранят они в себе!
Сколь многих!
Меня не огорчит последняя весна:
все движется по кругу.
С. Сурганова
Я знаю, мы наверняка
с тобой расстанемся. Так просто -
без мотовства и без погоста
расстанемся, ну, а пока -
люби меня!
За то, что я,
а не другой.
За то, что бледный и худой,
рассеянно распахнут дням,
за то, что глуп не по годам,
за то, что преданность, как бич,
(ее бы вымыть и подстричь),
во мне, рожденная тобой,
р-р-рычит, как пес сторожевой.
За то, что все к твоим ногам!
Могу и больше, но не дам..,
не унесешь, боюсь, устанешь,
в углу тряпьем лежать оставишь,
За жемчуг слов в моих зубах,
за звон разорванных рубах
во время танцев рук во тьме,
за то, что не был на войне,
за то, что я - твоя строка,
за горечь "нет" и хрупкость "да".
Квадраты комнат растянулись
в круг монотонности годов...
Вокзал, перрон... не обернулась?
Ты хочешь новых городов.
Я знаю - мы наверняка
с тобою встретимся. Так просто -
без рукопожатия и тоста,
встретимся. Ну, а пока
я жду тебя!
Разлила гололёд весна...
Разлила гололед весна по дорогам.
Держась, друг за друга,
мы балансируем,
как канатоходцы,
периодически
поднимая свои тела
и ставя их снова
на ноги.
Сегодня ночью
на одной, из тысячей кроватей
этого города
кто-то умер...
Было сказано и выпито столько,
что, собрав все это
можно было бы затопить город.
А я, захлебываясь от дыма,
рвалась к твоему глотку,
к твоим ресницам
и векам.
Ты так тонка,
что иногда мне становится страшно
брать тебя на руки.
Твое хрупкое, хрустально-упругое тельце
было с другим.
А по прошествии этого кошмара
мы сидели на кухне и курили,
как будто ничего не произошло,
не задумываясь о том, что
сегодня ночью
на одной, из тысячей кроватей
этого города
кто-то умер...
***
Скользким телом змеи
сквозь пальцы, льется время.
Значит ли, что я узнаю, сколько?
И чтобы не сокрушаться до саморазрушения,
иду гулять по липовым аллеям.
Как многое хранят они в себе!
Сколь многих!
Меня не огорчит последняя весна:
все движется по кругу.
С. Сурганова